никак не могу придумать название

[Es-gibt-kein-Weg-zuruck]

Автор: ~Хисока~
Фэндом: Weiss Kreuz
Пейринг: Айя/Оми
Жанр: романс, флафф, яой, OOC, AU
Рейтинг: NC-17,
Размер: 4 160 слов
Дисклаймер: Не мое, не претендую.
Описание: Оми влюблен в Айю. Удастся ли младшему вайссу растопить лед в сердце Абиссинца?
Примечание: на самом деле это была первая работа в данной пейринге и я не хотела, чтобы все вышло так откровенно...
В любом случае жду отзывов.
От автора: приведено в божеский вид для  Хисока-Рицка, без которой бы всего этого и не было. Спасибо тебе, дорогая!

Холодно... Как же холодно. Нам внезапно отключили отопление из-за какой-то аварии. Цветы спасти почти не удалось. Работать в таких условиях и вовсе бессмысленно.
«Эти болваны в котельной вообще не умеют работать? Насос у них, видите ли, сломался… Так почините!» – от постоянного выяснения отношений с отопительной компанией нервы потихоньку начинали сдавать.
Кажется, из-за этого я сорвался сегодня на Кена, когда обнаружил, что произошло с цветами. Вайсс разбежались в разные стороны, оставив меня одного. Что ж... я привык к одиночеству.
– Черт, – ругнулся я в голос. От этого холода нигде не было спасу.
– Айя-кун, не ругайся, – окликнул меня из кухни Оми. – Насмерть же не замерзнем. У нас чай есть.
– Оми? – простуженный голос младшего Вайсса заставил вернуться к реальности. – Вот и пей свой чай, а я пойду в душ согреваться.
Из кухни показалась голова Цукиено:
– Ну не ругайся на меня, – чуть расстроенно.
Он еще что-то говорит мне, но все это остается за дверьми ванной комнаты. Горячие струйки воды так и не принесли желаемого тепла. Выйдя из душа в одних штанах и с полотенцем на мокрой голове, я направился прямо к себе.
«Холод собачий... – чихаю, подходя к своей комнате. – Если эти придурки в ближайшее время не починят свой насос, им не жить!»
Через некоторое время в комнату нерешительно постучались.
– Айя-кун...
– Чего тебе, Оми? – без разрешения войти холодным голосом отвечаю ему через дверь.
– Можно? – робко произносит младший Вайсс.
Вздыхаю и сдаюсь:
– Открыто, – лежу в темноте на кровати, запрокинув руки за голову.
Оми на цыпочках осторожно проскальзывает в комнату и присаживается на край кровати. Улыбается.
– Спасибо.
– Чего ты хотел? – перевожу взгляд на него.
– Просто... холодно, – тихо отвечает он.
– И что с того? – его наивность начинает меня раздражать. Приподымаюсь на кровати. – Мне тоже холодно, но я об этом хотя бы молчу, – неосторожно задеваю его за руку и понимаю, что она горячая. – Оми? А ну дай-ка… – касаюсь ладонью его лба. – Да у тебя жар, – подхватываюсь на ноги и, стаскивая с кровати одеяло, укладываю его в кровать, накрывая сверху.
– Правда? – Бомбей хлопает глазами и непонимающе смотрит на меня.
– Сейчас что-нибудь придумаем, – говорю скорее уж себе, чем ему.
«У Йоджи всегда была в запасе какая-нибудь дрянь на спирту», – спускаюсь в кухню и начинаю искать.
– Брэнди, портвейн, ром... И как он только пьет эту гадость, – перебираю бутылки и, кажется, нахожу. – Вот оно, саке.
– Оми, – смотрю на блондина, – мне нужно будет тебя растереть. – откидываю одеяло. – Потерпи.
Он согласно кивает и послушно стягивает свитер, ежась от холода.
Выливаю из бутылки на руку жидкость с характерным резким запахом и начинаю растирать тело мальчика. Ступни ног – это немного щекотно, поэтому забавно наблюдать, как он морщит носик. Ноги до колен, живот, грудь, плечи и руки.
– А теперь быстренько натягивай свитер, – дождавшись пока он это сделает, укрываю одеялом. – Как ты себя чувствуешь?
– Жарко, – он улыбается и касается моей руки.
– Вот и хорошо, – пытаюсь улыбнуться ему в ответ. Вот только самому все еще холодно.
– Залезай ко мне под одеяло? – тихо произносит он, заставляя меня удивиться.
– Может, я все-таки рядом посижу, пока ты не уснешь?
– Ты же мерзнешь? А я теплый. Принесу хоть какую-то пользу, – улыбка.
– Боюсь, как бы я тебя не заморозил окончательно, – пытаюсь пошутить.
– Ну, Айя-кун, – он бросает на меня умоляющий взгляд.
Приходится признать, что в чем-то он таки прав. На самом деле холодно... Сдаюсь и залезаю под одеяло.
– А тут и правда тепло.
– Вот видишь, – Оми прижимается ко мне и обнимает. Я замираю от проявления такой нежности. Но ведь он и вправду теплый. Это не может быть неприятно. Неуверенно обнимаю в ответ.
– Спасибо, Айя-кун... – благодарная улыбка.
– Не за что, Оми. А теперь засыпай, – провожу рукой по его голове.
– Не хочу... – тихо.
– Чего же ты хочешь? – удивленно.
– Не знаю... Мне и так хорошо, – он хихикнул.
«Все-таки было бы проще, если бы ты уснул...» – чуть сильнее прижимаю его к себе.
– Айя-кун... – совсем тихо. – Я... Я люблю тебя.
Удивленно замираю.
«Кажется, малыш решил таким образом выразить мне свою благодарность. Что ж…»
– И я тебя люблю, Оми. Как и всех вас...
– Айя... Я тебя люблю не совсем как всех... – еще тише.
Почему-то перед глазами всплыл образ Сакуры:
– А как?
– Я не знаю, как сказать, – растерянно.
– Ничего...
«Завтра он проснется и ни о чем не вспомнит. Это все жар... – касаюсь светлых прядей. – Я никогда не был силен в словах утешения. Все, что я могу ему сказать, он и так знает...»
– Я люблю тебя... – шепчет он перед тем, как уснуть.
Когда дыхание Оми выровнялось, я вздохнул с облегчением.
«И что же они все во мне находят? Я оградил себя от мира, от людей, от связей, которые делают человека слабее, но... Боли это не уменьшило... – я хотел было высвободиться, но побоялся разбудить его. – Что ж... придется засыпать тут...»
Меня разбудил телефонный звонок. Осторожно, чтобы не побеспокоить спящего мальчика, выскальзываю из-под одеяла. Как же холодно…
– Да?
Это была не самая приятная новость, особенно если учесть, что с нее и началось это утро.
– И когда вы его почините? ЧТО? Так купите новый! – я был в бешенстве.
«И что за грамотеи там работают?!»
Ставлю на кухне чайник и начинаю готовить завтрак.
«Кен так и не явился ночевать – видать, сильно я его задел. Вернется – обязательно поговорю с ним. Йоджи раньше двенадцати все равно не встанет. А Оми... – сознание упрямо рисовало воспоминания вчерашнего вечера. – Надеюсь, ему лучше…»
Чайник закипает. Взяв немного листков, которые обычно используются для лечения больных, размалываю их и добавляю в чай. Отношу в комнату.
– Ты уже не спишь? – удивленно. – Вот, выпей.
– Айя-кун... – он затравленно смотрит на меня. – Прости, что я вчера такое сказал...
«Он помнит... Странно...»
– О чем ты, Оми? Тебе приснился дурной сон?
– Нет, – настойчиво. – Я вчера признался тебе в любви... Прости.
– Давай сначала ты выпьешь чай, а потом мы все обсудим, – присаживаюсь рядом.
– Хорошо... – он послушно забирает чашку и выпивает ее содержимое.
– То, что ты чувствуешь, не может быть любовью. Привязанность, симпатия, дружба... но... любовь?
– Почему не может? – малыш едва не плачет.
– Мы оба парни, Оми. К тому же… Как можно любить такого, как я?
– А что такого? – он осторожно заглядывает в мои глаза. – Ты хороший...
– Не будь наивным. Во мне давно нет ничего хорошего, – качаю головой.
– С чего ты взял такую глупость?
– Ты совсем меня не знаешь, – поднимаюсь с кровати. – Завтракать будешь? – перевожу разговор на другую тему.
– Нет... – он отводит взгляд.
– Оми... – произношу с укором. – Таким, как мы, стоит забыть о чувствах, чтобы быть сильнее.
– Это не так, – Бомбей хмурится. – Мы не сможем вместе жить и выполнять задания, если не будем... семьей.
– Семьей? – он и вправду наивен. – И кем же ты меня видишь в нашей семье?
– Не знаю... – тихо. – Таких слов еще не придумано.
– Я вернусь через полчаса с завтраком. Есть тебе все равно нужно! – закрываю за собой дверь. Как жаль, что с таким мировоззрением и идеализмом ему приходится быть убийцей.
Через какое-то время кухня наполняется приятным ароматом.
«Нужно заварить еще чая...»
За всей это кухонной возней я и не заметил, как спустился Йоджи. Буркнув что-то о том, что у него сегодня выходной и съев на ходу бутерброд, он удалился...
– Ну и какая мы семья?
Беру тарелку с приготовленным и несу наверх. Стучу в свою же комнату.
– Оми, вот твой завтрак.
– Спасибо... – он отводит взгляд.
– Оми, – совсем не хочется видеть его в таком состоянии, – я не хочу быть причиной твоей грусти.
– Ничего, – он берет меня за руку, – Я успокоюсь и опять стану таким же, как всегда. Не волнуйся за меня.
«А малыш изо всех сил пытается держаться. Кажется, я был с ним слишком холоден...»
– Что я могу для тебя сделать?
– Поверь мне, – совсем тихо.
– Поверить? – переспрашиваю.
– Да... Я тебя люблю... Просто поверь в это. Я же ничего больше не прошу.
Ставлю тарелку на стол и обнимаю его.
– Прости, малыш... Я сделал тебе больно... Я... верю тебе...
– Спасибо... – Оми крепко меня обнимает.
– Тебе не за что меня благодарить. А теперь тебе нужно поесть. Что я, зря старался, что ли? – мягко улыбаюсь ему.
– Не зря, – он тепло и ласково улыбнулся мне в ответ.
«И что этот милый наивный мальчик нашел во мне?» – мысленно удивляюсь.
– Жар почти спал. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, спасибо.
– Я иду в магазин. Может, ты чего-нибудь хочешь?
– Можно я с тобой еще так посижу?
– Но Оми... – от его взгляда у меня внутри что-то дрогнуло.
«Я не должен вызывать у людей столь сильные чувства. Не должен».
– Прости. Я скоро вернусь, – почти выбегаю из комнаты.
В супермаркете было людно, и это раздражало. Выбрав все, что было нужно, я уже собрался идти к кассе, когда мой взгляд упал на большую коробку.
«То, что нужно», – улыбаюсь про себя, прихватываю ее с собой и отправляюсь домой.
Входная дверь хлопнула, известив дом о том, что хозяин вернулся. Быстро разложив продукты по полкам в холодильник, я отправился с коробкой наверх.
– Я вернулся. Смотри, что принес, – ставлю коробку на пол и достаю из нее калорифер. – Сейчас включим в розетку, и больше не будет холодно.
– Здорово! – радостно улыбнулся Оми. – Ты гений.
– Вот только он там был один. Поэтому забирай его себе.
– А может... – он краснеет, глядя на меня, так и не договорив.
Воздух в комнате постепенно нагревается.
Пропустив мимо ушей так и не заданный вопрос, добавляю:
– Пока я останусь с тобой тут, а потом...
«Потом тебе придется уйти», – почему-то не могу сказать этого вслух.
– Айя-кун... – он нерешительно обнимает меня.
«Ну вот, и что мне теперь с ним делать?»
– Оми... – с нежным укором. – Ты все еще слаб. Тебе лучше полежать и отдохнуть, – взываю к здравому рассудку блондина.
– Ладно... – он на секунду замирает, потом целует меня в щеку и краснеет.
Делаю вид, что ничего не произошло. Укладываю его в постель и накрываю одеялом.
– Тепло?
– Да... – он ласково смотрит на меня. – Спасибо.
Одобрительно киваю и встаю, собираясь удалиться.
– Айя-кун... – расстроено, – Ну не уходи...
– И что же мне делать? Я не знаю, как себя вести… – и, чуть помедлив, добавляю, – с тобой.
– Я тоже не знаю... Но совсем не хочу расставаться, – тихо.
Подхожу и присаживаюсь на кровати рядом:
– Хорошо. Я не уйду.
– Спасибо, – он берет мою руку в свою.
Все еще не могу привыкнуть к подобному проявлению любви и заботы. Все еще хочется убежать от этого. Потому что тот лед, которым я себя окружил... Он может его растопить. И тогда... Тогда я снова буду уязвим.
– Оми, – сам не знаю, почему решаюсь спросить, – Почему именно я? Не Кен, не Йоджи... Почему ты выбрал меня?
– Не знаю... – он серьезно смотрит в мои глаза. – Может, потому что ты... старше. Не по биологическому возрасту, а по своему отношению к жизни. Или потому, что для тебя я не домашний зверек. Ты хоть немного воспринимаешь меня всерьез. А может, просто потому, что тебе я нужнее. А еще ты самый красивый... Не знаю...
– Оми, – со слов младшего Вайсс мало что проясняется. – Никто ведь и не считает тебя домашним зверьком, – вздохнул. – Да и красота моя... Я многое отдал бы, чтобы не быть таким ярким и заметным, не привлекать так много внимания...
– Все равно я нужен тебе. И ты ничего с этим не поделаешь, – ласковая улыбка.
– Это еще почему? – непритворно удивлюсь его уверенности.
– Потому что иначе ты замерзнешь. Навсегда, – Оми поглаживает мою ладонь.
– А может быть, именно этого я и добиваюсь? – вздрагиваю и отвожу взгляд.
– Не надо... Тебе не станет лучше. Ничего не изменится. Только я уже не смогу тебя согреть, – тихо.
– Согреть? Меня? Но, Оми...
«Опять он... Как же мне объяснить, что ему нужен не я...»
– Зачем тебе это? Зачем тебе эта любовь? Зачем тебе я?
– Хочется...
– Вот и нашел бы себе другой объект для своих желаний. Я давно не играю в такие игры, – по привычке холодно и зло бросаю я. И, увидев, как огромные голубые глаза расширяются и наполняются слезами, понимаю, что погорячился. – Прости, малыш...
– Извини, Айя-кун... – он отворачивается, едва сдерживая слезы. – Я не хотел обидеть тебя.
«Ками-сама... Отчего-то так больно смотреть на то, как он страдает, и больнее всего понимать, что я причина его боли».
– Оми, – мягко касаюсь его щеки, вытираю слезы. – Я не хотел тебя обидеть. Ну не плачь... – сам не замечаю, как обнимаю его, стараясь успокоить.
– Ну и что мне теперь делать? – едва слышно.
– Подожди... Время лечит... – так же тихо отвечаю. – Быть может, когда-нибудь ты забудешь об этой любви, или, - делаю паузу, - все-таки сможешь растопить лед моей души.
– Я постараюсь, – он ласково улыбается мне сквозь слезы.
Вытираю его слезы и успокаивающе глажу по спинке.
– Ты ласковый... – почти удивленно говорит он.
– Глупости, – возражаю.
– А вот и не глупости, – он хитро улыбнулся, прижмуриваясь и ластясь, как котенок.
– Может, ты еще и знаешь меня лучше, чем я сам?
– Все может быть, – Оми высовывает кончик языка, показывая его мне, и тихо хихикает.
Совсем как маленький. Выпускаю-таки его из объятий и плотнее укутываю в одеяло.
– И откуда ты такой взялся на мою голову?
– Сам не знаю... – он пожал плечами.
Еще раз посмотрев на него тянусь, за книжкой.
– Не против, если я почитаю немного?
– Нет... – он кладет голову мне на колени и прикрывает глаза.
Открываю книгу и погружаюсь в чтение. Как только дочитываю главу, понимаю, что Оми уснул. Опускаю руку ему на голову и глажу по волосам. Чтение полностью увлекло меня. Дочитав до точки, вздыхаю и закрываю книгу. Чувствую полную удовлетворенность и спокойствие.
Заметив свою руку в волосах блондина, замираю. Провожу по светлым прядям. Приподымаю его голову, освобождая себя, и встаю.
– Айя-кун... – он невольно морщится и открывает глаза.
– Прости, я разбудил тебя.
– Я уже не спал, – он садится на постели.
Касаюсь ладонью лба:
– Температура немного повышена, но жар спал, – про себя радуюсь этому факту.
– Спасибо, что заботишься обо мне, – ласковая улыбка.
– Как ты вчера сказал, мы же семья.
– Может, не только? – робко.
– Оми!
– Что? – решительный взгляд.
– Мне кажется, ты торопишься с выводами.
– Ладно-ладно... – тихо. – Все равно я тебя люблю.
«Ками-сама...» – обреченно смотрю на него.
– Ладно. А теперь вставай – пойдем на кухню, я тебе чай сделаю. Нечего лежать целый день в постели.
– Хорошо, – он улыбается мне и встает.
Мы спускаемся на кухню. Я ставлю чайник и достаю из холодильника кусок пирога, а из шкафчика – те же листки, что и утром, размалываю и добавляю в чай.
– Вот, держи, – ставлю на стол перед ним. А через пару минут и сам сажусь напротив с кружкой горячего дымящегося напитка.
– Спасибо, – теплый взгляд.
– Не за что, – разрезаю пирог на два кусочка.
Заканчиваю с чаем и, помыв посуду, убираю ее обратно. На кухне, в прихожей и в коридоре слишком холодно...
– Я в душ, – он выскальзывает из кухни, оставляя меня одного.
Проводив Бомбея взглядом, поднимаюсь наверх. В комнате благодаря обогревателю и впрямь тепло. Достаю еще одну подушку и кладу на кровать
«Ничего не поделаешь. Придется потерпеть, пока починят насос и Оми выздоровеет, – хотя в глубине души прекрасно осознаю, что с выселением мальчика, так внезапно оказавшегося у меня в комнате, ничего не решится. А привязываться к кому-то всей душой после произошедшего с сестрой... Я дал себе слово, что не буду больше этого делать, но... Мой внутренний холод причиняет ему боль. Лучшим выходом было бы исчезнуть, но я сам на днях отказался от предложения переехать в Европу и работать в одиночку – вздыхаю и ложусь поверх одеяла. Может, Оми прав и он действительно мне нужен...»
Он возвращается неожиданно. На теле еще не высохли все капельки теплой влаги.
– А ну бегом под одеяло! – не хватало, чтобы Оми еще больше заболел.
– Как скажешь, – ангельский взгляд. Он ныряет под одеяло, прижимаясь ко мне. Сдаюсь под его взглядом, прижимаю к себе, глажу по голове.
«Странно. Мы лежим и молчим. В тоже время понимаю, что слова не нужны. Удивительное чувство».
Целую Оми в макушку и прикрываю глаза:
– Знаешь, почему я избегаю близких связей с людьми?
– Почему? – тихо.
– Слишком больно терять тех, кого любишь, – кажется, я еще никому не говорил этого. – И для меня лучше разучиться любить, чем снова испытать боль потери.
– Если ты кого-то любишь, боль утихнет, хотя бы на время, – он осторожно поглаживает меня по груди. – Иначе она не пройдет никогда.
– Я всегда теряю близких, – коротко отвечаю.
– Не факт... – серьезно.
– В моей жизни – факт.
– Ты просто жалеешь себя... – тихо.
Вздрагиваю и отталкиваю его. Не нужно было заводить с ним этого разговора.
– Прости, я не хотел тебя обидеть.
– Забудь, – холодно отрезаю равнодушное слово.
– Прости. Наверное, я ничего не знаю про ту боль, которую ты испытываешь. Наверное, я не умею терять надежду. Я всего лишь люблю тебя, а этого слишком мало, чтобы... что-то изменить. Ты хочешь прогнать меня? – серьезно.
– Оставайся. Единственный, кому стоит уйти – это я. Я столько лет был сам по себе. И раскрываться перед кем-либо я не привык.
– Я тебя не отпущу, если останусь, – еще более серьезно.
– Я и до этого не сильно-то сопротивлялся, – устало улыбаюсь. – До сих пор не понимаю, зачем тебе такой жестокий тип, как я?
– Потому что на самом деле ты очень-очень ласковый, – он уткнулся носом в мою щеку.
Вздыхаю и обнимаю его в ответ, целуя в висок.
– Возможно, я был когда-то таким...
– Айя... А можно мне спросить, что случилось? – едва слышно.
– Ренджи убил моих родителей и попытался сделать тоже самое с моей сестрой… – сжимаюсь от воспоминаний. – У меня на глазах. Я был слишком мал и слаб, чтобы предпринять что-то... – картинки стали прокручиваться в голове, как при замедленной съемке. Стало не по себе. – Оми, зачем тебе это?
– Чтобы не обидеть тебя ненароком, – он тихо, осторожно касается губами моей щеки, – и чтобы попытаться утешить.
– Утешенье нужно было маленькому мальчику Рану. Мне оно не нужно!!!
– Не убегай от меня, – ласково, – я ведь сказал, что не отпущу. Если бы тебе, как ты все время говоришь, ничего не было бы нужно, ты бы сейчас не обнимал меня.
Удивленно смотрю на него:
– Хочешь, чтобы перестал? Вообще-то не я, а ты сейчас лежишь в чужой постели, – резонно замечаю. Уже второй раз он задевает мою гордость. Хотя, в чем-то он все-таки прав... Слишком долго я держал это все в себе.
– Не хочу, – тихий вздох.
Снова ловлю себя на мысли, что когда мы молчим, уединение нас сближает больше, чем любые слова... И почему так? Кажется, я уже привык к этому приятному теплу под боком и неуверенным объятьям.
Провожу рукой по его спине.
Он замирает в моих руках, а спустя мгновение невесомо касается моих губ своими.
«Оми, Оми...»
Перекатываюсь на кровати так, что он оказывается подо мной.
– И чего ты этим добиваешься? – внимательно смотрю на него.
– Любви. Ласки. Внимания. Всего, – невинная улыбка и сияющие глаза.
– А не слишком ли ты мал для всего?
– Айя-кун... – чуть укоризненно.
Целую его в щеку. Затем спускаюсь к шее, покрывая ее поцелуями сантиметр за сантиметром.
«Я не умею дарить ласку. Мне никто и никогда не был нужен, кроме моей семьи. Но... Что-то он все-таки задел в моей душе...»
– Айя-кун... – Оми прикрывает глаза, подставляя свою шею под мои поцелуи, и поглаживает мои волосы.
«Наша жизнь слишком быстротечна. Мы лишены того, что есть у нормальных людей – счастья. За него приходится платить слишком дорогую цену. Он хочет любви? Что ж... Я постараюсь ему ее дать», – поднимаю на него глаза и целую в уголок губ.
– Знаешь, Оми, если мы продолжим в том же духе, вряд ли я уже смогу остановиться, – честно сообщаю.
Вместо ответа он лишь тянется за очередным поцелуем. Я ложусь на бок и притягиваю его к себе.
«Кажется, сегодня я наконец выпустил на свет все то, что так долго скрывал в себе...»
Провожу рукой по спине малыша, зарываюсь под свитер. Понимаю, что почти бессмысленно об этом говорить, но все же:
– Оми, мы можем еще остановиться. Я не хочу, чтобы ты потом пожалел...
– Айя-кун, пожалуйста... Я тебя люблю... – умоляющий взгляд. – Я никогда не буду жалеть, – тихо.
– Ты уверен?
– Уверен, – серьезно.
Накрываю его губы своими и глажу рукой живот, грудь, как бы невзначай касаюсь сосков. Все еще мешает свитер, но я пока не решаюсь его снять.
Он обнимает меня, послушно раскрывая губы. Дыхание Оми сбивается. Не прерывая поцелуя, приподымаю его и начинаю освобождать от свитера. Пара движений – и он отправляется на пол.
Кончиками пальцев касаюсь юного тела, заставляя вздрагивать от каждого прикосновения. Описываю круги вокруг сосков, спускаюсь к животу, при этом ласково целуя Оми в губы. Он едва сдерживается, чтобы не застонать.
Целую его подбородок, шею… Покрываю поцелуями каждый миллиметр его тела, не забывая поглаживать спину и животик. Дохожу до сосков и начинаю мучить малыша. Один посасываю, легонько прикусываю, ко второму просто прикасаюсь рукой кончиками пальцем, то сжимая, то поглаживая. Он выгибается навстречу моим прикосновениям и стонет.
«Я знаю, малыш. Это слишком приятно для тебя».
Кажется, я сам начинаю возбуждаться. Поиграв еще немного с его сосками, опускаюсь ниже к животику, целую и щекочу его. Играю язычком с его пупком и снова целую. Отрываюсь от его тела и смотрю в затуманенные от желания глаза. Касаюсь рукой его штанов и легонько сжимаю выпуклость. Отпускаю и снова сжимаю.
Оми вскрикивает и прикусывает губу, невольно выгибаясь. Его щеки пылают. Он осторожно залезает ладонью под мой свитер и тихонько проводит ею по моей спине.
Касаюсь его руки губами и освобождаю себя от ненужной детали гардероба, отправляя ее вслед за первой.
«Остается не напугать Оми прикосновениями и самому сдержаться».
Поднимаюсь к нему и целую в губы. Рукой глажу живот, постепенно опускаясь ниже и ниже.
Проскальзываю рукой в его штаны и нежно поглаживаю там. Я никогда не думал, что прикосновения к другому человеку могут быть настолько приятны. Чувство, растущее внутри, незнакомое доселе, тем не менее, ни с чем нельзя спутать – это желание, лавиной обрушивающееся и сметающее на своем пути все преграды.
Освобождаю Оми от остатков одежды, обхватываю ладонью его промежность и начинаю медленно двигать в такт стучащей в висках крови и растущему желанию. Он вскрикивает, не прекращая стонать. Каждое мое прикосновение заставляет его вздрагивать и выгибаться дугой навстречу еще более откровенной ласке. С каждым мгновением поцелуи становятся все требовательней и глубже. Кажется, я сам уже теряю голову. Рука ласкает тело – спину, плечи, грудь, живот, пах и бедра... Я чувствую, как с его губ слетают стоны, даже когда целую его. Это возбуждает.
Прервав поцелуй, смотрю в затуманенные глаза и уже легонько касаюсь губ.
– Оми, – сам не узнаю свой голос, так хрипло он звучит. – Оми, – убираю с лицо непослушную челку. Почему-то так важно сейчас видеть его глаза.
– Я люблю тебя... – задыхающимся шепотом, будто откровение произносит он эти три слова, касаясь кончиками пальцев моей щеки.
Улыбаясь, целую его пальцы, затем его шею и ласково глажу по спине. Опускаюсь ниже, рисуя языком на его теле причудливые узоры. Дыхание сбивается, я сам едва сдерживаюсь, чтобы не застонать.
«Ками-сама! Оми...»
Губы касаются его живота, язык ласкает пупок, а ладонь мягко сжимает его пах. После очередного стона, сорвавшегося с губ Оми, внутри будто срабатывает какой-то механизм. Я накрываю губами его промежность и начинаю ласкать языком.
Крик Оми заполняет все пространство. Становится так жарко и горячо. Он невольно поддается бедрами вперед. Я лишь чуть глубже заглатываю, поддаваясь этому порыву. Ласкаю его головку, посасываю, ни на секунду не выпуская изо рта. Руки то сжимают, то поглаживают его ягодицы.
Цукиено кричит, задыхаясь от наслаждения. Нахожу пальцами кольцо мышц. Касаюсь его, поглаживаю и осторожно начинаю вводить палец. Он вскрикивает и неожиданно изливается. Проглатываю все до последней капли.
Глядя на его счастливое лицо, остаюсь доволен собой.
Пока он приходит в себя, освобождаю себя от давящих штанов и нижнего белья.
– Айя-кун... – нерешительно.
Целую его в щеку и ложусь рядом.
– Что, радость моя? – поцелуй и шепот на ухо.
– А разве ты ничего не хочешь?
– Оми, я... – целую в висок и прижимаю его к себе. Ну как ему сказать о таком? – Ты играешь с огнем... – во мне еще остается капля здравого рассудка, которая позволяет мне останавливать его, когда он начинает меня ласкать.
– Ну и что? – он нежно касается своей ладошкой моих сосков.
– Оми! – прижимаюсь к нему и выгибаюсь всем телом навстречу этой ласке.
«Он не понимает, к чему это все может привести...»
Моя рука скользит вдоль его позвоночника, поглаживает бедра и возвращается к ягодицам, сжимая и поглаживая их. Вспоминаю, на чем остановился до того, как малыша накрыл оргазм.
«Нужно все сделать так, чтобы Оми не испугался и не сжался, чтобы ему не было больно...»
Постепенно легкие касания переходят в жаркие поглаживания. Я осторожно начинаю вводить в него палец.
– Потерпи и просто доверься мне, – смотрю ему в глаза, чтобы уловить малейшее эмоциональное изменение и реакцию на прикосновения, продолжаю осторожно двигать пальцем внутри.
Он кивает, зажмуриваясь, и нерешительно тянется за поцелуем. Еще немного – и я уже чувствую, как он насаживается на мои пальцы. Отрываюсь от губ, с которых слетает разочарованный стон. Разворачиваю его спиной к себе.
– Может быть немного больно, – жарким шепотом предупреждаю его и целую в мочку уха. Сдерживаться на самом деле очень сложно.
Начинаю входить в него. Отверстие узкое, поэтому приходится прилагать усилие. При этом стараюсь не причинить ему боль.
– Потерпи, родной, еще немножко, – вхожу в него до конца.
Оми больно, он кричит. Но терпеть больше и сдерживать себя я не могу. Даю ему несколько минут, чтобы прийти в себя и начинаю двигаться. Сначала медленно и осторожно, но с каждой минутой все быстрее. С губ слетают стоны. Знакомое чувство эйфории и невесомой неги заполняет каждую клеточку тела, позволяя сознанию раствориться в этих ощущениях.
Рука неосознанно гладит его тело, сжимает соски, поглаживает живот и грудь. А когда доходит до паха, инстинктивно сжимая промежность, чувствую, как он напряжен и возбужден. Начинаю двигать рукой, подстраиваясь под уже заданный мною ритм.
Он кричит, утопая в удовольствии. А через пару мгновений моя рука становится влажной.
Мышцы Оми начинают хаотично сокращаться. Хватает еще пару толчков, чтобы оргазм накрыл меня с головой. Не знаю, стон или крик сорвался с моих губ, но, кажется, он заполняет собой все пространство вместе с яркой вспышкой света и охватившей мое тело негой.
– М-м-м-м-м... – он разворачивается ко мне, прижимаясь. – Я люблю тебя...
– Оми... – прижимаю его к себе, все еще тяжело дыша. – Что же ты со мной сотворил?
– Ничего... – он сонно улыбнулся. – Но тебе понравилось.
– Кому из нас понравилось больше – это вопрос, – улыбаюсь и невесомо целую его в губы.
– Мр-р-р-р-р-р-р-р-р-р... – еще более сонно.
– Засыпай, малыш. Теперь я всегда буду рядом, – накрываю нас одеялом и целую его в макушку.