Вчера таки дочитала и до сих пор нахожусь под впечатлением...
Это просто немыслимо - писать так, чтобы это порождало такие сильные переживания и эмоции...
Я и правда не смогу после Саган читать Вишневского, хотя мне и нравятся его книги...
Я снова не сдержалась и очаровалась... стилем письма, атмосферой и этим легким (а порой и не совсем легким) налетом тоски, грусти и одиночества, которые так и сквозят в каждой истории, в каждом слове...
Я покорена...
цитаткиОн был ее жизнью, хотя и забывал об этом, и она сама помогала ему забывать с весьма достохвальной скромностью.
Вот только нельзя забывать об этом… и следует напоминать об этом человеку, который, как вы считаете, является вашей жизнью… правда стоит… Так бывает, что осознание своей значимости, может спасти…
Она положила свою ладонь на его руку, она чувствовала себя под его крылом, она так к нему привыкла. Потребовалось бы слишком много усилий, чтобы так же хорошо узнать кого-то другого, и в этой уверенности она черпала невеселое счастье.
Так и есть… с возрастом понимаешь, что куда сложнее узнать кого-то, так же как сложно самому открыться «новому» человеку… И это нельзя назвать привычкой – это другое… И это другое заставляет цепляться за людей, окружающих и близких, как можно крепче…
Квартира была до ужаса пустая. Она осталась одна и в эту ночь – среди несмятых простыней, хмурого спокойствия, сопутствующего долгой болезни. Лежа в постели, она машинально протянула руку, как бы желая коснуться теплого плеча, она удерживала дыхание, будто боялась спугнуть чей-то сон. Мужчины или ребенка. Не важно чей, лишь бы она была им нужна, лишь бы ее живое тепло помогало им спать и просыпаться. Но никому она по-настоящему не нужна. Разве что Роже, да и то временами… И то не по-настоящему. И не любовь это, а просто физиология – иногда она ощущала это. С горькой усладой отдавалась она своему одиночеству.
Мне от чего-то кажется это чем-то далеким, но до боли знакомым… А еще кажется, что именно так и будет… лет через 10… Не знаю… Может, это просто страх… страх, что так случится именно так, а не как иначе…
Ей были мерзки эти воскресные дни одиноких женщин: книга, которую читаешь в постели, переполненные кинотеатры, возможно, коктейль или обед в чьей-нибудь компании; а дома по возвращении – неубранная постель и такое ощущение, будто с утра не было прожито еще ни одной минуты.
А вот такие дни бывают уже даже сейчас… и это самое ощущение, что с момента пробуждения прошло не более пяти минут… И как только я это осознаю, стараюсь заполнить эту брезжь… встречами с друзьями, яркими красками своей одежды, минутами спокойного умиротворенного отдыха – да чем угодно, лишь бы не серое одиночество и ощущение собственной никчемности…
Мужчины ничего не смыслят. «Я так в тебя верю», так верю, что могу обманывать тебя, могу оставлять тебя одну и даже не мыслю, что ты можешь поступать так же. Просто прелестно!
А женщины ничего не смыслят, потому что позволяют себя обманывать. И черпают какую-то странную радость в этой лжи и самообмане… отдавая им свое сердце... Да, я утрирую… Но, если судить по данной книге, то так и есть…
Лучше иметь основательную причину для несчастья, чем ничтожную для счастья.
В этом что-то есть, хотя я и не могу сказать, что согласна…
Жестокость ее была как бы изнанкой грусти, нелепой потребностью причинить боль тому, кто ничем этого не заслужил.
Он вернулся из Руан три недели назад и жил лишь для Поль, ради Поль, лишь короткими часами их встреч, если только она соглашалась на встречу, старался затянуть свидание, задержать ее руку в своих руках, совсем как те романтические герои, которых он всегда высмеивал.
Он был влюблен…
Почему это ты непременно хочешь, чтобы я попусту растрачивал свое время, уготавливая себе будущее, - для меня только настоящее существует. И переполняет всего.
Хорошо, когда действительно умеешь жить вот так: одним мгновением настоящего, здесь и сейчас… не загадывая наперед, не строя далеко идущих планов на будущее, которое еще не известно, наступит или нет… а просто жить…
Мне 25 лет, до тебя я не жил по-настоящему и, расставшись с тобой, тоже не сумею жить настоящей жизнью. Ты та женщина, а главное – то человеческое существо, которое мне необходимо! Я это знаю.
*вздохнула* слишком знакомо…
Впервые в жизни она наслаждалась этой страшной радостью – любить того, кого ты неотвратимо заставишь пройти через муки.
Действительно страшная радость, если подобное ощущение вообще можно назвать радостью…
Она не скажет «он», она скажет «мы», так как не может разъединить их жизни. Хотя и не знает почему. Возможно, потому, что усилия, которых требовала от нее эта любовь в течение шести лет, эти вечные, эти мучительные усилия стали ей в конце концов дороже самого счастья. И она из гордости не могла примириться с мыслью, что усилия эти тщетны, и гордость ее, снося удары, лишь крепла, избрав себе Роже наставником мук, освятила его в этой роли. Так или иначе, он вечно ускользал от нее. И эта борьба, успех которой был весьма сомнителен, стала смыслом ее жизни.
До сих пор нахожусь под впечатлением от прочитанного… с одной стороны я ее понимаю, а с другой стороны – нет. Мне понятен и одновременно непонятен этот мазохизм… Но еще больше мне не понятно ее решение – отказаться от того, кто в состоянии сделать ее счастливой, кто никогда не оставит ее одну в холодном доме, одинокой постели, кто будет заботиться о ней и дарить тепло каждый день… и ради чего? Ради того, кто будет лгать, изменять, кто будет причинять ей боль и оставлять наедине с ее одиночеством… Я НЕ ПОНИМАНИЮ!!!
Воля к счастью парила над ее головой, как парила она до того над головами трех поколений, и не было недостатка в препятствиях, и все казалось, что их мало. Сейчас она уже не стремилась брать, она стремилась сохранить. Сохранить профессию, сохранить мужчину, в течение долгих лет одну и ту же профессию, одного и того же мужчину, и теперь к тридцати девяти годам она все еще не была особенно в них уверена.
Странно так… Я действительно понимаю… Вот только почему-то она пришла к этому в 39, а я уже сейчас… Кажется, я вообще не помню, чтобы я брала… Может, такое и было когда-то…
Но сейчас… сейчас да, сохранить что-то – отношения, чувства, ощущение радости и счастья… это действительно важнее всего… Важнее даже тех открытий, которые когда-то хотелось совершать… открытий, за которыми возможно было найти действительно что-то стоящее. А сейчас будто изменились ценности… И это не есть плохо, или хорошо – просто по другому…
Вечно приходиться быть начеку, никогда нельзя говорить всего одному и тому же человеку.
А я не согласна с этим… Если между людьми царит согласие и понимание, то лучшего слушателя, друга и просто близкого человека и искать не нужно. Поэтому мне несколько странно слышать подобное…
Она поддерживала его обеими руками, она снова была опорой его горю, как бывала опорой его счастью. И она не могла не завидовать остроте этого горя, красе этого горя, прекрасной боли, которой ей уже не суждено испытать.